Для начала необходимо прокомментировать вводные замечания С. Коростелева, неверно характеризующие дрифтерный промысел:

С. Коростелев: «Дрифтерный промысел в исключительной экономзоне России фактически являлся специализированным промыслом нерки, который изымал 25-30 процентов от ее подходов ежегодно. Его объем не зависел от состояния запасов нерки, так как общий допустимый улов был неизменным в течение 2010-2015 годов. Рыбаки, ведущие этот промысел, не несли ответственности за заполнение нерестилищ, тогда как береговой промысел нес за это полную ответственность».

Первое: ««Дрифтерный промысел в исключительной экономзоне России фактически являлся специализированным промыслом нерки, который изымал 25-30 процентов от ее подходов ежегодно.»

Утверждение не соответствует действительности.

Средняя за 2010 – 2015 гг. доля нерки в уловах лососей в ИЭЗ РФ составила 52,4%. За эти же годы в уловах прибрежного промысла в Петропавловск-Командорской подзоне она составила 53,1 %, а в Камчатско-Курильской подзоне — 48,4%, в том числе — 66,3 % в нечетные годы. Следовательно, дрифтерный промысел, является «специализированным промыслом нерки» в той же степени, что и  прибрежный, в двух из четырех основных промысловых подзон Камчатки.

Подходы лососей (нерки, в том числе) –это вылов+пропуск на нерест. Вылов – это сумма добычи прибрежным и морским промыслом.

Российская добыча нерки прибрежным промыслом в 2010 – 2015 гг. по официальным данным НПАФК  изменялась от 31,04 тыс. т до 51,05 тыс. т и в среднем составила 40,73 тыс. т. (http://www.npafc.org/new/index.html).  

Добыча нерки российским дрифтерным промыслом в ИЭЗ РФ в эти годы изменялась от 5,59 тыс. т до 7,07 тыс. т и в среднем составила 6,28 тыс. т.

Добыча нерки японским дрифтерным промыслом  изменялась от 497 т до 2,8 тыс. т и в среднем составила 2,02 тыс. т.

Суммарная добыча нерки российским и японским флотом в ИЭЗ РФ изменялась от 6,9 тыс. т до 9 тыс. т и в среднем оставила 8,3 тыс. т.

Суммарный вылов нерки (прибрежный+в ИЭЗ РФ) в 2010 -2015 гг. изменялся от 39,5 тыс. т до 60,02 тыс. т и в среднем составил 49,02 тыс. т.

Ежегодный суммарный пропуск нерки на нерестилища за 2010 – 2015 гг. по официальным данным НПАФК (http://www.npafc.org/new/index.html)  составил 3,06 млн. рыб, что в весовом выражении при средней навеске 2,5 кг  дает 7,65 тыс. т.

 Следовательно, средний за 2010 – 2015 гг. подход  нерки составил не менее 49,02+7,65=56,67 тыс. т. Следовательно, средняя за 2010 – 2015 гг. доля вылова нерки в ИЭЗ РФ от её подходов составила 8,3*100/56,67= 14,6 %, в том числе, российским флотом – 6,28*100/56,67=11 %, но никак не 25 – 30 %.

 Средняя за 2010 – 2015 гг. доля вылова нерки прибрежным промыслом от её подходов составила 71,9 %, что в 6,7 раза больше доли российского дрифтерного промысла.

Второе: «Его объем не зависел от состояния запасов нерки, так как общий допустимый улов был неизменным в течение 2010-2015 годов.».

Утверждение ошибочно.

Из неизменности (точнее – малой изменчивости)  ОДУ нерки в ИЭЗ РФ в 2010 – 2015 г. никак не следует, что  «Его объем не зависел от состояния запасов нерки».

ОДУ нерки в ИЭЗ РФ всегда устанавливался с учетом состояния запасов и составлял не более 15 % величины подходов. Чтобы убедиться в этом, достаточно ознакомиться с общедоступными текстами любого из прогнозов ОДУ тихоокеанских лососей за 2010 – 2015 гг., публиковавшихся  в рамках общественных слушаний.

Причина «неизменности» ОДУ нерки — в Законе о рыболовстве, согласно которому в ИЭЗ РФ – он устанавливается, а для прибрежного промысла тихоокеанских лососей — нет. Ежегодный прогноз подходов тихоокеанских лососей и прибрежного вылова определяется не в рамках ОДУ, а путем установления возможного вылова (ВВ), объем которого регулируется оперативно в районе промысла.

Поскольку доля прибрежного вылова нерки от величины подходов (71,9 %)  в среднем в  6,7 раза превосходит долю её вылова в ИЭЗ РФ, а по другим видам преобладание еще больше, то управление промыслом осуществляется  через оперативное регулирование именно прибрежного лова. Это вполне логично. При этом на дрифтерный промысел оставляется заведомо небольшая по сравнению с прибрежным величина вылова, в изменениях которой в условиях стабильного состояния запасов нет никакой необходимости. Только этим и ничем другим объясняется «неизменность» ОДУ нерки. По сути – это не ОДУ, а квота вылова, выделенная на основе оценки величины подходов и обретшая статус и название ОДУ в силу особенностей законодательства. И величина этой «квоты» вполне согласуется с состоянием запасов.

Третье: «Рыбаки, ведущие этот промысел, не несли ответственности за заполнение нерестилищ, тогда как береговой промысел нес за это полную ответственность.».

Утверждение неверно полностью.

«Ответственность за заполнение нерестилищ» рыбаков прибрежного и дрифтерного промысла ничем не отличается. Таковая возложена не на рыбаков, а на региональные комиссии по оперативному регулированию промысла, теруправления и НИРО. Рыбаки обязаны соблюдать правила  рыболовства,  вылавливать не более указанного в разрешениях объема и ничего более. В сохранении запасов как природно-экономической основы своего существования рыбаки прибрежного и дрифтерного лова заинтересованы одинаково.

Теперь комментарии к ответам С. Коростелева на вопросы редакции.

1) После запрета дрифтерных сетей рыбакам взамен разрешили использовать на морском промысле лосося тралы, кошельковые невода и поверхностную ловушку. Согласно официальным ответам научных институтов, тралы и кошельковые невода нерентабельны на промысле лососей в море. А поверхностная ловушка ранее нигде в мире не применялась на промысле лосося. Попытки ее применения в 1990-е годы в России ТИНРО-Центр прекратил из-за непреодоленных до сих пор технических трудностей. Считаете ли вы такую замену орудий лова равноценной и допустимой?

- Ответ будет короткий, конечно нет.

Комментарий. С ответом согласен. Действия чиновников по отношению к рыбакам действительно недопустимы, нарушают  требования ст. 34 Конституции РФ, препятствуя реализации права «на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности»  и содержат признаки состава преступления, предусмотренные статьей 169 УК РФ «Воспрепятствование законной предпринимательской или иной деятельности».

2) В 2016-м у берегов Камчатки были задержаны суда, которые ловили лосось поверхностной ловушкой. До задержания в 5 актах проверки судов применение поверхностных ловушек было признано законным, несмотря на объячеивание, но впоследствии рыбаков обвинили в том, что они удерживали рыбу путем «объячеивания», который якобы запрещен законом. А ловушка была приравнена к дрифтерным сетям из-за совпадения параметров сетного полотна крыльев. Согласны ли вы с такими выводами? Если да, то кто, по вашему мнению, виноват – рыбаки или Федеральное агентство по рыболовству, разрешившее использование поверхностной ловушки?

 

- На первую половину вопроса ответ однозначен: с выводами согласен. Что касается второй половины, на мой взгляд, виновны и те, и другие. Рыбаки прекрасно понимали: то, чем они вели промысел, ничем не отличается от дрифтерных сетей. Вина ФАР состоит в том, что специалисты подведомственного ему ВНИРО разработали техническую документацию на эти орудия лова, а территориальные управления ФАР выписывали разрешения на промысел.

Комментарий. Категорически не согласен с ответами ни на первую, ни на вторую половину вопроса.

Ответ на первую половину вопроса прямо противоречит Правилам рыболовства для Дальневосточного рыбохозяйственного бассейна, пункт18.21 которых запрещает использовать в территориальном море дрифтерные сети, но разрешает ставные, абсолютно тождественные дрифтерным по способу удержания рыбы (объячеиванию) и отличающиеся конструктивно лишь наличием крепящих ко дну веревок. Стоит их обрезать и разрешенные ставные сети превратятся в запрещенные дрифтерные.  Это означает, что Правила рыболовства определяют орудия лова как объекты правового регулирования не на основе способа удержания улова, а исключительно на основе конструктивных характеристик. Следовательно, даже полная тождественность способа удержания улова не позволяет считать орудия лова одинаковыми, зато минимальнейшие конструктивные различия дают правовые основания считать их разными. Так установлено Правилами рыболовства.

Дрифтерная сеть – это простая плоская двумерная конструкция из одного сетного полотна с двумя подборами.

Поверхностная ловушка – это сложносоставная объемная конструкция, состоящая их самой ловушки (сетного мешка) – объемного трехмерного элемента вместимостью около 1000 куб. м, образованного пересечением нескольких сетных полотен, подбор и фальшподбор, и плоских крыльев по бокам, отличающихся от дрифтерных сетей наличием окон выхода и опушки для снижения прилова птиц и морзверя.

Очевидно, что конструктивные различия между поверхностным ловушками и дрифтерными сетями несопоставимо больше, чем между ставными и дрифтерными сетями.

Сходство в способе удержания улова также не полностью тождественное, поскольку некоторая  часть улова, хотя и весьма малая, удерживалась  ловушкой (сетным мешком), о чем свидетельствуют  запись в акте проверки судна «Леонид Ходыко» от 15.06.2016 г.: «При осмотре рыбопродукции было установлено, что рыба частично была объячеена…». Из записи следует, что существует необъячеенная часть улова, которая могла удерживаться сетным мешком. Кроме того, если в ставных и дрифтерных сетях даже теоретически нельзя допустить иной, кроме сетного (объяеивание) способ удержания улова, то в поверхностных ловушках такой способ (ловушечный) предусмотрен конструктивно, хотя и не реализован в необходимой мере на практике.

Следовательно, если рыболовное законодательство определяет даже полностью тождественные по способу удержания улова и почти неотличимые конструктивно ставные и дрифтерные сети как разные орудия лова, то тем более разными орудиями лова являются дрифтерные сети и поверхностные ловушки, у которых   способ удержания улова совпадает не полностью, а частично, а конструктивные отличия несопоставимо больше.  Следовательно, законодательные основания считать поверхностные ловушки и дрифтерные сети одними и теми же орудиями лова отсутствуют.

Объячеивание как способ удержания улова не запрещен Правилами рыболовства.

Из этих двух юридически неоспоримых фактов (первый: дрифтерные сети и поверхностные ловушки – это разные орудия лова и объекты правового регулирования; второй: объячеивание разрешено правилами рыболовства) следует, что теруправления, выписавшие разрешения на промысел, и уполномоченные должностные лица ФПС ФСБ, признавшие в 7 актах проверки судов применение поверхностных ловушек законным, действовали в полном соответствии с законодательством. Этот вывод подтверждается и письмом КамчатНИРО №01-01/2167 от 21.06.2016 года в адрес ФПС ФСБ, в котором указано, что до введения в Правила рыболовства запрета на объячеивание, основания для запрета промысла поверхностными ловушками отсутствуют. Из этого следует, что рыбаки, использовавшие указанное в разрешении орудие лова, применение которого 7 раз было признано законным ПУ ФПС ФСБ — органом государственной власти, уполномоченным в области контроля промысла в ИЭЗ РФ -, а также письмом КамчатНИРО, действовали  в полном соответствии с законодательством и ни о какой их вине не может быть и речи. Вдумайтесь: в настоящее время действуют  8 изданных в период промысла официальных документов органов, уполномоченных в области рыболовства, (7 актов проверок ПУ ФПС ФСБ и 1 письмо КамчатНИРО), признавших промысел законным. Ни один из этих документов не отозван и не признан ошибочным!

3) - Лицензии на лов дрифтерными сетями до 2,5 км имеют около 3 тысяч судов стран ЕС. Ими же ведут морской лов лососей рыбаки США и Японии. А нашим рыбакам запрещены дрифтерные сети любой длины. Вы не считаете, что в отношении российских рыбаков введены дискриминационные меры, каких нет в других странах?

 

- Не берусь судить о дрифтерном промысле в ЕС, так как не владею достаточной информацией по этому вопросу. Поэтому сравню промысел дрифтерными сетями лососей только в США и в России. В США промысел ведется в 3-мильной прибрежной зоне (за исключением устьев рек) сетями длиной 200-300 метров с маломерных судов длиной не более 10 метров. Весь улов перерабатывается на береговых предприятиях. Промысел разрешается только после захода достаточного количества производителей лосося в реки.

У нас промысел осуществлялся в экономзоне, то есть на удалении от берега до 200 миль. Разрешалось использовать до 8 порядков длиной до 32 километров. Иными словами, облавливались смешанные скопления нерки, которые возвращались на нерест в разные реки. Очень высок был уровень прилова морских птиц и млекопитающих, в том числе краснокнижных.

Использовались среднетоннажные суда, имевшие собственную переработку на борту, что позволяло вести сортировку улова в море. Это показано в результатах проверки, проведенной счетной палатой Камчатского края.  До 2014 года дрифтерный лов начинался за месяц до берегового, что негативно влияло на промысел береговых предприятий.

Комментарий.

Признание С. Коростелева: «Не берусь судить о дрифтерном промысле в ЕС, т.к. не владею достаточной информацией.», - удивительно.

Ведь он от имени WWF активно выступал за запрет дрифтерного промысла с позиций чрезвычайно информированного специалиста: «Запрет масштабного промысла плавучими сетями в исключительной экономической зоне – путь, по которому идут все передовые страны мира ….», — подчеркнул Сергей Коростелев.».(http://fishnews.ru/news/2645).

Разве ЕС не входит во «все передовые страны мира»?

К тому же, являясь координатором программы по устойчивому рыболовству Камчатского/Берингийского экорегионального отделения WWF России, активно продвигавшим законопроект о запрете, он по должности просто обязан владеть такой информацией, опубликованной в официальных документах ЕС (http://www.europarl.europa.eu). Ведь именно «мировой опыт» был главным аргументом, с помощью которого WWF «стыдил» Россию за дрифтерные сети! Я не верю, что С. Коростелев не владеет ей.  Просто признание фактов, опубликованных в отчете ЕС, покажет, что в отношении российских рыбаков действительно введены дискриминационные и абсурдные  меры, каких нет в других странах.

А ещё признание фактов, опубликованных в отчете ЕС, покажет, что дрифтерные сети в ЕС вовсе не запрещены, из чего следует, что информация в пояснительной записке к Закону о запрете дрифтерных сетей от 29.06.2015 г. № 208-ФЗ: «Так, дрифтерный промысел запрещен в южной и северной частях Тихого океана, с 2002 года — в Атлантике и Средиземном море, прекращен в Фарерской экономической зоне, а также с 1 января  2008 года — запрещен и в странах ЕС.», — является трижды ложной. И в ЕС, и в Атлантике со Средиземным морем, где ведут промысел страны ЕС, и в северной части Тихого океана, где ведут промысел Аляска, Япония и Китай, дрифтерные сети не запрещены. Это значит, что WWF  поддержал закон, пояснительная записка которого основана на заведомо ложных сведениях.

Ответ газете «Рыбак Камчатки» сотрудника WWF С. Коростелева: «Использовались среднетоннажные суда, имеющие собственную переработку на борту, что позволяло вести сортировку улова в море. Это показано в результате проверки счетной палатой Камчатского края.» противоречит ответу газете «Рыбак Камчатки» директора КамчатНИРО С. Коростелева от 06.04.2011 г.: «Поэтому было принято решение в 2008 году увеличить ресурсное обеспечение судна до 800 тонн. Это позволило прекратить такую практику и обрабатывать кету, крупную горбушу, которая попадалась в сети. Когда этот лов стал промышленным, в 2010 году принято решение, что можно выходить на промысел, если на судно есть 600 тонн. Я считаю, что это оптимальный объем — если меньше, то начинается отсортировка уловов, а больше суда просто не в состоянии поймать».( http://fishnews.ru/mag/articles/9005). В 2010 – 2015 гг. на судно выделялась квота около 800 т, что согласно ответу директора КамчатНИРО С. Коростелева исключает выбросы, а согласно ответу сотрудника WWF С. Коростелева – предполагает выбросы. Как же так?

Довод: «Весь улов перерабатывается на береговых предприятиях.», — не имеет никакого отношения как к поставленному вопросу, так и к вопросу обоснованности запрета дрифтерного промысла. Разве переработка на судах запрещена? Ежегодно в лососевую путину к берегам Камчатки и других районов подходит множество судов для переработки рыбы, однако никто не упрекает в этом прибрежный промысел.

Довод: «Промысел разрешается только после захода достаточного количества производителей в реки.»., — также не имеет никакого отношения  к поставленному вопросу. Кроме того, он непонятен с научной точки зрения. Разве в России не обеспечивается необходимый пропуск на нерест? Кроме того, пропустить на нерест все  необходимое количество рыбы и только потом начинать промысел, неверно с биологической точки зрения, поскольку в таком случае облавливается только последняя часть хода и нарушается популяционная структура стада.

Беспокойство (довод) о том, что «облавливались смешанные скопления нерки, возвращающиеся на нерест в разные реки.» представляется надуманным, поскольку никак не подтверждается самой неркой, а именно: противоречит динамике её подходов и стабильно высокому состоянию запасов в последние 20 лет, а особенно, в годы действия российского дрифтерного промысла в 2010 – 2015 гг.

 Для сравнения средняя величина подходов нерки в 1995 -2009 гг. составила 36,9 тыс. т, а в 2010 – 2015 гг. 56,7 тыс. т, т.е. в 1,54 раза больше! Следовательно, не было никаких оснований для беспокойства о состоянии её запасов.  Следовательно,  закрытие промысла лососей в ИЭЗ РФ  в связи с якобы угрозами запасам нерки является элементарным обманом общественности. 

Упрек, что «До 2014 г. промысел начинался за месяц до берегового.» нелогичен. Лососи подходят в экомзону примерно на месяц раньше, чем к берегу, поэтому и промысел начинался раньше и соответствовал срокам захода рыбы в районы лова. Все правильно и соответственно природе и здравому смыслу. На берегу промысел также начинался с момента фактического подходы рыбы к берегу. Логика уравнивания сроков промысла лососей в ИЭЗ и у берега соответствует логике введения единого срока сбора клубники в Краснодаре и на Камчатке.

Довод «Очень высок был уровень прилова морских птиц и млекопитающих, в том числе краснокнижных.» — не соответствует официальным оценкам природоохранных организаций. Международный союз охраны природы (МСОП) относит наиболее часто встречающиеся в прилове лососевого дрифтерного промысла виды морских птиц и млекопитающих к наименее угрожаемому природоохранному статусу LC, констатирующему отсутствие угроз устойчивому воспроизводству и необходимости в дополнительных мерах охраны.  

С. Коростелев ушел от ответа на вопрос и так и не ответил: дискриминационные меры или нет. А ответ очевиден. Нашим рыбакам в море запрещены любые дрифтерные сети, хоть в 1 метр длиной. Даже в научных целях! Такого дискриминационного по отношению к своим рыбакам и абсурдно-оскорбительного для граждан и здравого смысла запрета нет ни в одной стране мира.

4). - На Аляске запрещен лов ставными неводами. Там он ведется дрифтерными и ставными сетями, при этом сертифицирован по стандартам Морского попечительского совета (MSC) как экологически безупречный. В России запрещен промысел лосося дрифтерными сетями. Здесь он разрешен ставными неводами, также получив сертификат MSC в ряде районов.
Как вышло, что дрифтерные сети на Аляске экологически безупречны, а в России запрещены, в то же время ставные невода в России экологически безупречны, а на Аляске — нет? Планирует ли ВВФ инициировать запрет российского прибрежного лова ставными неводами?

- Частично я уже ответил на этот вопрос. При дрифтерном лове в США практически нет прилова птиц и млекопитающих, отсутствует сортировка улова, рыбаки несут ответственность за заполнение нерестилищ, допустимые уловы зависят от состояния запасов. Ставные невода на Аляске запретили не с экологических, а с экономических позиций, чтобы дать большей части местного населения возможность обеспечивать себя за счет местных ресурсов. ВВФ не планирует добиваться запрета ставных неводов в России, так как экологической опасности они не представляют.

Комментарий. С. Коростелев не  ответил на вопрос РК, почему на Аляске дрифтерный промысел сертифицирован как экологически безупречный, а в России запрещен, как экологически ущербный. Его утверждения, что на Аляске «практически нет прилова птиц и млекопитающих, отсутствуют выбросы, рыбаки несут ответственность за заполнение нерестилищ, допустимые уловы зависят от состояния запасов.» — не отвечают на вопрос и ничего не доказывают.

На Аляске дрифтерный промысел лососей ведут свыше 3 тыс. малых судов с общей длиной сетей более 1000 км. В России на его ведут 16 судов с суммарной длиной сетей не более 512 км. Суммарная длина выставляемых на Аляске сетей в 2 раза превышает таковую российских судов, а суммарный дрифтерный улов американских рыбаков в 10 раз превышает российский. Американские рыбаки выставляют дрифтерные сети ближе к берегу, где выше концентрация морских птиц и млекопитающих. Поэтому трудно согласиться с тем, что 2 метра американской дрифтерной сети в прибрежье более экологичны, чем 1 метр российской дрифтерной сети в экономзоне.

Довод о том, что на Аляске «отсутствует сортировка улова» не может быть аргументом, поскольку противоречит утверждению самого же С. Коростелева о том, что при квотах в 800 т у российских судов также не может быть выбросов. (См. комментарий на ответы № 3). Следовательно, в части выбросов современный российский дрифтерный промысел не хуже американского.

Довод, что американские «рыбаки несут ответственность за заполнение нерестилищ» элементарно ошибочен. Ответственность за заполнение нерестилищ несут органы управления промыслом, а не рыбаки, обязанные лишь соблюдать правила рыболовства и ловить в пределах квот. Поэтому ответственность американских и российских рыбаков «за заполнение нерестилищ» абсолютно одинакова. (См. комментарий к вводным замечаниям.).

Довод о том, что на Аляске «допустимые уловы зависят от состояния запасов.», — также нельзя всерьез рассматривать как аргумент. Из него следует, что в России допустимые уловы от состояния запасов не зависят и научного регулирования промысла не существует. Квоты для российского дрифтерного промысла выделялись   с учетом состояния запасов. (См. второй комментарий к вводным замечаниям).

С доводом: «Ставные невода на Аляске запретили не с экологических, а с экономических позиций, чтобы дать большей части жителей иметь возможность себя обеспечивать за счет местных ресурсов.», — полностью согласен, поскольку он свидетельствует о том, что запрет вида промысла как правило, происходит не с экологических, а с экономических и политических (борьба за губернаторский пост на Аляске в конце 1950-х гг.)  позиций.

Запрет дрифтерного промысла в России, как и на Аляске, также произошел не с экологических, а с экономических и политических позиций. С экономических: «чтобы дать отдельным известным жителям Камчатки иметь возможность ещё больше обеспечивать себя за счет местных ресурсов.». С политических: «Чтобы дать возможность отдельным жителям Камчатки еще больше проявить себя как политика.».

На Аляске экономические и политические интересы открыто и честно использовались для запрета вида промысла, а в России они прикрывались экологическими лозунгами.

5)- Вы упомянули, что на дрифтерном промысле шла сортировка улова: наиболее ценную рыбу (нерку) оставляли на борту судна, а остальное выбрасывали за борт без учета. Но разве это невозможно при использовании других орудий лова? Почему бы на том же основании не запретить любой лов?

- Мы считаем любую сортировку улова недопустимой. По нашему мнению, на дрифтерных судах она приняла наиболее варварские формы. Кета и горбуша, которые «отбраковывались» на дрифтерном промысле, нашли бы своего потребителя, особенно на внутреннем рынке.

Комментарий. С. Коростелев полностью противоречит самому себе. Ведь в интервью РК 06.04.2011 г.:  он сам утверждал, что выбросы невозможны в силу размеров квоты. (См. выше комментарий к ответу на вопрос 3.). По этой причине на дрифтерном промысле 2010 – 2015 гг. выбросов действительно практически не было. Кроме того, промысел был рентабелен, а доли квот закреплены на 10 лет. В этих условиях, находясь под пристальным вниманием ФПС ФСБ и иных контролирующих органов, только безумец стал бы нарушать правила, рискуя потерять квоты.

Также С. Коростелев полностью ушел от ответа на вопрос: «Почему бы на том же основании не запретить любой лов?». Действительно, почему?

6) - Когда вы боролись за запрет использования дрифтерных сетей, ожидали ли вы, что это приведет к полному прекращению морского лова лосося на Дальнем Востоке?

- На нашем сайте отражена позиция ВВФ по данному вопросу, которая не призывает к полному запрету дрифтерного промысла (https://new.wwf.ru/about/positions/pozitsiya-wwf-rossii-po-drifternomu-promyslu/). В частности, мы предлагали следующее: «В целях совершенствования контроля над дрифтерным промыслом необходимо внести изменения в Правила рыболовства для Дальнего Востока, а именно, ограничить:

сроки дрифтерного промысла периодом с 1 июня по 15 августа;  длину сетей — не более 1 км за одну промысловую операцию; время выставления сетей — не более 12 часов за одну операцию; расстояние от берега или внешней границы внутренних морских вод при осуществлении промысла — не менее 2 и не более 12 морских миль; промысел осуществляется на судах размером менее 24 м длиной между перпендикулярами».

Комментарий. С. Коростелев слукавил в ответе на прямо поставленный вопрос: «Ожидали или нет?» 

WWF  не просто ожидал, а хотел и добивался запрета в ИЭЗ РФ: «Запрет дрифтерного промысла в исключительной экономической зоне России – это большая победа для всех, кто выступает за сохранение биологических ресурсов Дальнего Востока, — уверен координатор программы по устойчивому рыболовству Камчатского/Берингийского экорегионального отделения WWF России Сергей Коростелев. – Всемирный фонд дикой природы на протяжении многих лет настаивал на введение строгих ограничений для дрифтерного промысла вплоть до его полного запрета в исключительной экономической зоне Российской Федерации». (http://fishnews.ru/news/26452).

Указанная С. Коростелевым официальная позиция WWF в отношении российского дрифтерного промысла в настоящем интервью означает переход от сложившейся в России системы промысла ставными неводами к промыслу множеством мелких судов в прибрежной зоне. Эта схема вряд ли реализуема, что несомненно осознавалось в WWF. Из этого следует, что  добиваясь  запрета дрифтерного промысла в ИЭЗ РФ, в WWF осознавали, что это означает полное прекращение российского морского промысла, и, следовательно, ожидали именно этого.

7) - Морской лов лосося на путях миграции давал много полезной информации для науки, позволял делать прогнозы подходов лососей к нашим берегам. Как вы считаете, отразится ли на прогнозах тот факт, что в этом году на морской промысел лосося не вышло ни одного судна?

- Считаю, что научный лов действительно давал много полезной информации в дополнение к траловым съемкам. Траловые съемки  делают мгновенный срез, а дрифтерный лов позволял отслеживать динамику подходов. Но для этого достаточно было использовать 3-5 судов, которые должны были работать по научным программам, а не вести промысел. К сожалению, когда лов из научного превратился в промышленный, все научные программы были прекращены. Присутствие научных сотрудников на борту отдельных промысловых судов позволяло собирать очень мало информации. Прекращение дрифтерных научных работ негативно отражается на оперативных прогнозах. Например, дрифтерные работы позволяли за 7-10 дней установить, что заканчиваются подходы половозрелой озерновской нерки до ее полного захода в реку, и, соответственно, принимать решения, связанные с заполнением производителями этой рыбы озера Курильское.

Комментарий. С утверждением, что  «Прекращение дрифтерных научных работ негативно отражается на оперативных прогнозах.» согласен.

С утверждением: «К сожалению, когда лов из научного превратился в промышленный, все научные программы были прекращены.»,-  полностью согласиться не могу. Научные работы действительно резко сократились, но не прекратились совсем. Причина сокращения в том, что после перехода лова из статуса научного и контрольного в промышленный ни институты, ни предприятия не предприняли необходимых усилий для выработки взаимоприемлемых договорных условий сотрудничества.

8) - Запрет на использование дрифтерных сетей при морском лове лосося начал действовать 1 января 2016-го. Судя по высказываниям сторонников этого решения, оно должно было увеличить береговой вылов в разы. В путину 2017 года на Камчатке выловлено около 230 тысяч тонн лососей. В прежние годы уловы были больше. 2011-й — 245 тысяч тонн, 2012 год — 254 тысячи тонн. Где же тенденция роста?

- Некоторые политики действительно высказывали мысли о том, что уловы лососей увеличатся в разы. Мы (ВВФ) об этом никогда не говорили. Однако естественно, что те 22,5 тысячи тонн, которые было разрешено поймать в исключительной экономической зоне, будут осваиваться береговым промыслом. Как я сказал в самом начале, речь идет не о дрифтерном промысле тихоокеанских лососей разных видов, а о специализированном промысле нерки. Поэтому те общие цифры, которые основаны на динамике подходов горбуши, никак не могут показать положительного влияния запрета дрифтерного промысла. Для сведения, в 1997 году нерки было поймано 22 тысячи тонн: из них в море — 13,4 тысячи тонн, а на западном побережье Камчатки — всего 3,7 тысячи тонн. После этого в срочном порядке были сокращены районы промысла для японских рыбаков в экономзоне России. В последние годы уловы нерки на западной Камчатке достигают 20-30 тысяч тонн.

Комментарий. Ответ С.Коростелева: «Некоторые политики действительно высказывали мысли о том, что уловы лососей увеличатся в разы. Мы об этом никогда не говорили.», — является неправдой.

 Говорили на официальном сайте WWF: «С уходом дрифтера в Камчатском крае появятся дополнительные рабочие места, и рыбаки вздохнут с облегчением – ведь теперь к нашим берегам будет приходить в два-три раза больше рыбы, чем в последние годы», сказал Борис Невзоров.». (https://new.wwf.ru/resources/news/arkhiv/laquo-steny-smerti-raquo-uydut-v-nebytie/). Если это без всяких комментариев и в восторженном контексте опубликовано на официальном сайте WWF, значит это говорил именно WWF и никто иной. Не имеет значения, чьими устами WWF озвучивал это.

Но и сам С. Коростелев заявлял о рекордных уловах на официальном сайте WWF в интервью с названием «Запрет дрифтерного промысл обусловил рекордные уловы на Камчатке». (https://new.wwf.ru/resources/news/bioraznoobrazie/zapret-drifternogo-promysla-obuslovil-rekordnye-ulovy-na-kamchatke/). Следовательно, сомнительную идею ожидания рекордных уловов после запрета дрифтерного промысла С. Коростелев «продвигал в массы». Только делал это тоньше, чем «некоторые политики».

Утверждение С. Коростелева: «Как я сказал в самом начале не надо говорить о дрифтерном промысле тихоокеанских лососей, а надо говорить о специализированном промысле нерки.», — противоречит другому его утверждению: «Рекордные семь тысяч тонн кеты, которую выловили в этом году в Петропавловско-Командорской подзоне, обусловлены исключительно запретом дрифтерного промысла, — уверен Сергей Коростелев.». (https://new.wwf.ru/resources/news/bioraznoobrazie/zapret-drifternogo-promysla-obuslovil-rekordnye-ulovy-na-kamchatke/). Но если не надо говорить «о дрифтерном промысле тихоокеанских лососей, а надо говорить о специализированном промысле нерки.», то и о кете говорить тоже не надо.

Утверждение С. Коростелева: «Для сведения, в 1997 году нерки было поймано 22 тысячи тонн: из них в море — 13,4 тысячи тонн, а на западном побережье Камчатки — всего 3,7 тысячи тонн. После этого в срочном порядке были сокращены районы промысла для японских рыбаков в экономзоне России. В последние годы уловы нерки на западной Камчатке достигают 20-30 тысяч тонн.», —  действительно можно принять исключительно для сведения, поскольку к вопросу РК оно не имеет отношения.

Для сведения, в 1997 г. дрифтерный вылов нерки действительно был аномальным,  составил 59,4 % суммарного и был самым высоким с 1991 года.

Но в 2010 – 2015 гг. на долю прибрежного промысла в среднем приходилось 83,1 % общего улова нерки. Сопоставление с 1997 г. неуместно, поскольку никак не характеризует современный промысел нерки. 

Не типичные пропорции между береговым и морским (дрифтерным)  уловами нерки в 1997 г. были обусловлены образованием аномального широтного температурного фронта восточнее Курильских островов в районе 49° с.ш.  В результате в районе работы японского флота образовались аномально высокие концентрации нерки, приведшие к увеличению вылова нерки японским флотом. Видовых ограничений вылова на дрифтерном промысле тогда не устанавливалось, что было ошибочным. В тот год я работал на дрифтерных судах и видел это, что называется, «в режиме реального времени». В связи с этим мною была подготовлена аналитическая записка в Департамент по рыболовству Минсельхоза с предложением внести видовые ограничения на вылов нерки и изменить границы промысловых районов для японского промысла, что и было сделано. 

С. Коростелев уклонился от ответа на вопрос «Где же тенденция роста?», поскольку знает, что в результате запрета дрифтера таковой тенденции быть не может, а может быть только перераспределение вылова в пользу прибрежного промысла нерки в отдельно взятом районе.

Путина 2018 г. подтверждает это. Невиданный улов горбуши на Камчатке (412 тыс. т) никак не может быть объяснен запретом дрифтерного промысла, изымавшего очень небольшое количество горбуши  - всего несколько сотен тонн. Зато нерки, на вылов которой дрифтерный промысел оказывал гораздо большее влияние, чем на горбушу, в 2018 г. поймали всего 43,1 тыс. т. Это неплохо, но меньше, чем за 4 года  дрифтерного промысла, предшествовавших его запрету: 51,7 тыс. т — в 2015 г., 43,4 тыс. т-  в 2014 г., 57,8 тыс. т – в 2013 г., 50 тыс. т – в 2012 г. Поэтому всякие разговоры о  тенденции общего роста российских уловов тихоокеанских лососей в связи с запретом дрифтерного промысла — это  обман.

9) - Лосось, выловленный в море, ценится выше, чем рыба, которая добыта на берегу. Когда дрифтерный лов был разрешен в России, наша страна занимала лидирующие позиции на рынке самой дорогой лососевой продукции – морской нерки. После того, как морской промысел у нас был ограничен, этот рынок могут монополизировать американцы. В чем выиграла Россия с точки зрения экономики? Нет ли у вас подозрения, что такими организациями, как ВВФ, манипулировали американские фирмы в своих коммерческих интересах?

- Как я говорил ранее, дрифтерный промысел нерки в США осуществляется в 3-мильной прибрежной зоне, примерно в такой же акватории ведут промысел ставными неводами и у нас. Наши прибрежные рыбаки активно конкурируют с американскими на японском рынке. Кроме того, наша рыба из ставных неводов не имеет следов объячеивания. Наша экономика выиграла, так как прибрежная нерка имеет более зрелую икру, которая с успехом уходит на внутренний рынок. В связи с этим никаких манипуляций американских коллег я не вижу. Более того, против использования дрифтерных сетей высказались не только мы, но также Законодательное собрание Камчатского края, Совет Федерации, Государственная Дума, а закон о запрете этих орудий лова подписал Президент. Не думаю, что ими кто-то мог манипулировать.»

Комментарий. До запрета дрифтерного промысла самой дорогой неркой на мировом рынке была пойманная в российской экономзоне, после запрета – американская. Поэтому утверждение С. Коростелева: «Наши прибрежные рыбаки активно конкурируют с американскими на японском рынке.», — не подтверждается, а подтверждается утверждение в вопросе РК: «После того, как морской промысел у нас был ограничен, этот рынок могут монополизировать американцы.»

Утверждение: «Наша экономика выиграла, т.к. прибрежная нерка имеет более зрелую икру, которая с успехом уходит на внутренний рынок», — непонятно. Во-первых, на внутреннем рынке в последние годы никогда не было дефицита лососевой икры, а, во-вторых, ястычная икра дрифтерного промысла также «с успехом уходит» на рынок.

Ценой «успешного ухода зрелой икры» на рынок стали:

- потеря Россией самой дорогой ниши мирового рынка;

- остановка работы 16 среднетоннажных судов;

- потеря 500 высококвалифицированных рабочих мест и 165 млн руб. ежегодных налоговых поступлений от этих мест в условиях экономического кризиса;

- ухудшение демографической ситуации на Дальнем Востоке в связи с тем, что безработные рожают меньше, чем работающие, и тем, что некоторые из потерявших работу неизбежно покинут Дальний Восток;

 В связи с этим я не разделяю вывода, что «Наша экономика выиграла».

На утверждение: «Более того, против использования дрифтерных сетей высказались не только мы, но также Законодательное собрание Камчатского края, Совет Федерации, Государственная Дума, а закон о запрете этих орудий лова подписал Президент. Не думаю, что ими кто-то мог манипулировать.», — есть документальный ответ:  манипулировали WWF и другие заинтересованные лица.

Вот публикация на официальном сайте WWF от 26.12.2003 г.: «Огромное количество китов, дельфинов, морских птиц, черепах, акул и других морских обитателей гибли в таких многокилометровых заграждениях. Из-за колоссального урона, который эти сети наносили живому миру, они получили название «стен смерти».» (https://new.wwf.ru/resources/news/arkhiv/pust-albatrosy-mashut-nam-krylom/).

А вот пояснительная записка к первому, неудавшемуся законопроекту № 183976-5 по запрету дрифтерного промысла., отклоненному Госдумой и Правительством в 2009 г: «Огромное количество китов, дельфинов, морских птиц, черепах, акул и других морских обитателей, не являющихся объектами промысла, гибнут в таких многокилометровых заграждениях. Из-за колоссального урона, который эти сети наносят живому миру, они получили название «стен смерти». Хочется спросить представителя WWF С. Коростелева, под чью диктовку написана эта пояснительная записка?

С целью запрета дрифтерного лова WWF  активно участвовал в распространении ложных обвинений в адрес дрифтерного промысла и ложных ожиданий от его запрета.

Вот что публиковалось на официальном сайте WWF: «Так, ученые и эксперты Счетной палаты пришли к выводу, что данный вид промысла ежегодно наносит ущерб России в размере более 10 миллиардов рублей.». (https://new.wwf.ru/resources/news/bioraznoobrazie/prezident-rossii-podpisal-zakon-o-zaprete-drifternogo-promysla/). При этом в публикации не сообщалось, что упомянутые «ученые и эксперты Счетной палаты» — это приглашенные как консультанты сотрудники WWF. 

В 2011 году, в котором «эксперты Счетной палаты пришли к выводу», средневзвешенная стоимость 1 кг тихоокеанских лососей в воде с учетом долевых пропорций их видового состава в ИЭЗ РФ составляла около 70 руб./кг.

Это означает, что «ущерб России в размере более 10 миллиардов рублей» эквивалентен как минимум стоимости улова лососей в: 10 млрд руб./70 руб. = 143 тыс. т. Чтобы 143 тыс. т улова превратить в «ущерб России», его надо уничтожить, т.е. выбросить. Но прежде, чем улов выбросить, его надо поднять на борт.

 В комментарии к вопросу 3 приведено утверждению самого С. Коростелева от 2011 года: «Я считаю, что это оптимальный объем (600 т – С.С.) — если меньше, то начинается отсортировка уловов, а больше суда просто не в состоянии поймать». (http://fishnews.ru/mag/articles/9005).  В экономзоне России в 2010 – 2015 гг. работало 16 российских судов. Значит, согласно  С. Коростелеву, в сумме они могли поймать 16 х 600 т=9600 т лососей. Фактически средний годовой улов российских судов за 2010 – 2015 гг. составил 10600 т.  Спрашивается, как же они могли выбросить 143 тыс. т, т.е. в 14 раз больше, чем могли поймать?  

 Вот такой абсурд под видом «правды» об «ужасном и губительном» дрифтерном промысле распространял WWF. И не просто распространял, а делал это через Счетную Палату, отлично осознавая, что сказанное Счетной Палатой обретает непроверяемый государственный статус, автоматически поддерживается Госдумой, Советом Федерации, другими органами власти и бесконечно тиражируется всеми СМИ.

Разве это не манипуляции?

Поэтому WWF может гордиться блестящей спецоперацией по ликвидации морского промысла лососей в ИЭЗ РФ.

Утверждение: «В связи с этим, никаких манипуляций американских коллег я не вижу.», — понятно, но не вызывает доверия.

 Как коллега «американских коллег» С. Коростелев, возможно, не видит манипуляций. Но факт финансирования многолетнего Проекта WWF по запрету дрифтерного промысла «Сохраним лосось вместе» из американского фонда Мура вынуждает их видеть. План работы Проекта написан на английском языке и прямо ставит цель запрета дрифтерного промысла в ИЭЗ России: «Large scale driftnetting is restricted» (Масштабный дрифтерный промысел запрещен).

В этом проекте только 3 из 62 практических задач направлены непосредственно на охрану лососей, а остальные — на формирование конфликтов в вопросах доступа к ресурсам, дискредитацию и, в конечном итоге – подмену госуправления ресурсами неким общественным контролем под эгидой WWF. Особое внимание (7 пунктов!) Проект уделил установлению контактов с органами и персонами власти, законотворческой деятельности в регионе и её продвижению на федеральный уровень. В Плане Проекта есть пункты, прямо намечающие поддержку действиям WWF по запрету дрифтерного промысла в ИЭЗ России со стороны региональных и федеральных органов власти.  Следовательно, имели место не просто манипуляции, а косвенное управление путем финансирования  деятельности Проекта и отчетности грантодателям.

Однако, я не предъявляю никаких претензий к «американским коллегам» С. Коростелева. Для этого нет оснований. Они действовали открыто в соответствии со своими письменно выраженными интересами, исходя из которых и сформулировали задачу: «Large scale driftnetting is restricted» (Масштабный дрифтерный промысел запрещен).

Но российские и американские (немецкие, китайские и прочие)  интересы нередко противоречат друг другу. Это обычное обстоятельство, которое обязаны учитывать «российские коллеги» американских и иных зарубежных «коллег».

Запрет российского дрифтерного промысла  противоречил российским интересам. Если бы соответствовал, то для него нашлись бы настоящие аргументы, соответствующие официальным данным Росрыболовства и Росстата, и не пришлось бы выдумывать анекдотичных, как в пояснительной записке к Закону о запрете дрифтерных сетей: «Дрифтерный промысел тихоокеанских лососей осуществляется на путях нерестовых миграций, что является грубым нарушением действующего законодательства Российской Федерации. Частью 1 статьи 256 Уголовного кодекса Российской Федерации  добыча водных биоресурсов в местах нереста или на миграционных путях к ним квалифицируется как преступление и признается незаконной.».

Тут даже не один, а несколько анекдотов.

Первый. Если дрифтерный промысел – преступление по ч.1 ст.256 УК, то почему его нельзя было по этой же статье и запретить? Для чего отдельный закон принимали?

Второй. Если дрифтерный промысел – не преступление по ч.1 ст.256 УК, то зачем в пояснительной записке его назвали преступлением по этой статье?

Третий. Если промысел нагуливающихся лососей без нерестовых изменений в открытом море за десятки  и сотни километров от нерестилищ «осуществляется на путях нерестовых миграций» и «квалифицируется как преступление» по ст. 256 УК, то промысел перестающих питаться лососей с нерестовыми изменениями в устьях нерестовых рек, в  непосредственной близости от нерестилищ, который ведется ставными неводами, тем более «осуществляется на путях нерестовых миграций» и «квалифицируется как преступление» по ст. 256 УК. Почему этот логически неизбежный вывод не сделан в пояснительной записке?

Ответ очевидный. Потому что логика и факты препятствовали принятию закона и требовалось заменить их манипуляциями. Что и было сделано. А то, что этих «манипуляций» не замечают, это тоже манипуляция.