Как сообщает Fishnews, бывший руководитель Росрыболовства Андрей Крайний вернулся в рыбное хозяйство. Теперь он — председатель Федерации рыболовного спорта России. Уверен, многие рыбаки страны оторопели от такой новости, учитывая прежние заслуги нашего героя.

Впрочем, подозреваю, что упомянутая федерация представляет интересы не рядовых любителей рыбалки, а тех, кто делает на этом хобби бизнес. И для последних Андрей Крайний, безусловно, авторитет. Ведь именно в те годы, когда он руководил отраслью, традиционные места любительской рыбалки перешли в частные руки под видом рыбопромысловых участков (РПУ).

Давайте сделаем экскурс в историю и вспомним, как все было. Для тех, кому это интересно, публикую интервью, которое я семь лет назад взял у представителя рыбацкой общественности Камчатки Игоря Никитина.

- Игорь, новые порядки организации любительского и спортивного рыболовства появились в 2008 году. Почему вы решили высказать свои претензии только спустя более двух лет?

- Когда начались эти порядки, мы не молчали. Первым, кто открыл продажу федеральной собственности под видом оказания услуг, был «Севвострыбвод». Будучи ФГУ, он фактически вел предпринимательскую деятельность, которая сводилась к продаже разрешений на лов. Их стоимость он взвинтил до 200 рублей, не внося с этого ни копейки в бюджет. До 2007 года я работал в краевом управлении Россельхознадзора, который имел полномочия рыбоохраны. Тогда мы обязали рыбвод платить хотя бы налоговый сбор за пользование водными биоресурсами. Но не успели отстранить его от самовольного распоряжения федеральной собственностью, так как в 2007-м был создан Госкомитет по рыболовству (ныне – федеральное агентство, ФАР). Он получил рыбоохранные функции, а рыбвод стал его частью со всеми вытекающими из этого последствиями.

В 2008-м нынешний порядок был окончательно закреплен. В правилах рыболовства слово «лицензия» подменили «путевкой». Таким образом, выдача разрешений на лов рыбы органом государственной власти окончательно превратилась в «оказание услуг» — в частный бизнес.

Были утверждены правила конкурсов на РПУ для организации любительского и спортивного рыболовства. В результате не только рыбводы, но и частные компании стали выдавать путевки по произвольно установленным ценам. При этом федеральным законодательством такого рода предприниматели функциями государства по распоряжению федеральной собственностью не наделялись.

В том же году мы направили первое коллективное обращение в адрес губернатора, председателя Заксобрания и прокурора края. Тогда под ним стояло около 160 подписей. Можно было собрать больше, но мы спешили обратить внимание властей на проблему, которую в тот момент можно было решить меньшими усилиями, чем сейчас. Однако никаких ответных действий не последовало.

Камчатский край стал одним из первых субъектов, на котором обкатали новую «схему». Этот процесс шел постепенно. Ему придавался вид прежнего привычного порядка.  Многие рыбаки не сразу заметили подмены понятий. Сегодня, когда и в других регионах России традиционные места рыбалки переходят в частные руки, все окончательно поняли суть происходящего. Как итог, митинги, которые прокатились по городам страны, и наше обращение.

- Вы сказали, что цены на путевки взяты «с потолка». Право на вылов одного экземпляра чавычи весом в 10-12 килограмм обходится в 200 рублей, в то время как кг этой рыбы в мае-июне стоит до тысячи рублей. Разве это заоблачная цена?

-  На основании ставок, установленных Налоговым кодексом, можно рассчитать ориентировочную ставку сбора за один экземпляр рыбы. При среднем весе одного экземпляра стоимость именной лицензии для граждан, например, на право вылова одного экземпляра чавычи не должна превышать 35 рублей. Почему это право стоит 200 рублей и выше? Плата за путевку обладает всеми признаками оплаты сборов за использование водных биоресурсов. Налоговым кодексом запрещено кому-либо устанавливать иную, чем это определено самим кодексом, стоимость платы за добычу водных биоресурсов. Например, сейчас в Приморском крае местами продают путевки на вылов симы значительно ближе к налоговой ставке: в среднем по 40 рублей за «хвост».

- Если бы все владельцы РПУ продавали путевки по таким ценам, вы бы сняли свои претензии?

- Мы не торгуемся о цене. В нашем обращении речь идет о другом. Понятия «путевка» в законе о рыболовстве и в правилах нет. Его смыл можно понять из норм закона в нынешнем виде и правил. Цитирую из правил: «гражданам необходимо заключить договор об оказании услуг с пользователем, имеющим договор о предоставлении РПУ для организации указанного вида рыболовства (далее — путевка на добычу (вылов) водных биоресурсов)». Если путевка – это договор об оказании услуг, то почему Росрыболовство принуждает граждан обращаться за услугами к неким пользователям? Почему за нежелание получить услугу любитель подвергается административному наказанию? Это нарушает один из главных принципов гражданского законодательства – свобода договора. Вы можете представить, чтобы кого-то силком тащили в парикмахерскую, чтобы правила дорожного движения обязывали водителя получать услуги только на конкретной шиномонтажке?

Кроме того, рыба, свободно плавающая в водоемах общего пользования, является федеральной собственностью, а не товаром или услугой. Если путевка рассматривается как разрешение на добычу водных биоресурсов, по какому праву Росрыболовство передало коммерсантам полномочия органа государственной власти по распоряжению федеральной собственностью?

- А вам не все равно кому платить за разрешение: государству или владельцу РПУ? 

- Я, как гражданин своей страны, хочу платить в соответствии с законом за использование федеральной собственности государству, а не коммерсантам. Я хочу, чтобы мои деньги шли не на оплату частных поездок владельцев РПУ в Таиланд, а на решение социально значимых задач.

Предпринимательство — это получение прибыли от пользования своим имуществом, от результатов своей работы. Если предприниматель восстановил заброшенный пруд, развел там рыбу, я готов платить ему за право посидеть там с удочкой. Это справедливо. Владелец РПУ берет деньги за то, что ему не принадлежит, во что он не вкладывал своего труда. Мне вообще не понятно, как можно быть владельцем РПУ. Один из основных признаков права владения каким-либо объектом – возможность изменять его свойства. Если вы владелец земельного участка, вы можете построить на нем дом или разбить сад. По закону о рыболовстве РПУ состоит только из акватории водного объекта. Каким образом вы можете изменить свойства текущей мимо вас воды?

- Но владельцы РПУ взялись развивать туристическую инфраструктуру и сервис на реках. Это требует инвестиций. Откуда им взяться, если не подвести под них ресурсную базу?

- А откуда у вас данные о том, что рыбакам не хватало сервиса? Вы слышали, чтобы они требовали обеспечить им какие-то услуги или инфраструктуру? Если кто-то хочет оказывать услуги, пожалуйста. Но какая связь между владением РПУ и предоставлением рыболовных снастей, лодок или ночлега? У меня есть свои и снасти, и лодка, и палатка. Почему я должен заключать с кем-то договор об услугах за право подойти к реке? Это не развитие бизнеса, а рэкет. Ресурсная база для развития такого рода бизнеса находится в кредитных учреждениях – пусть идет и берет деньги в банке.

Кстати, рыболовный туризм развивался на Камчатке и до введения РПУ. Для него надо создавать инфраструктуру не на отдельных РПУ, а вообще в регионе: строить дороги, гостиницы, снижать стоимость полетного часа вертолета и т. д.

Горнолыжный туризм будем развивать тем же путем – раздадим склоны сопок в частные руки? За право скатиться на лыжах плати коммерсанту 200 рублей. Абсурд. Мы должны платить ему только за подъемник и прокат лыж. И, разумеется, компенсировать его затраты на устройство трассы. То есть за все то, что реально являлось результатом его трудов.

Теперь я вас спрошу. Чем отличается любительское рыболовство от промышленного?

- Объемами?

- Нет. Только целями. Любитель ловит для личного потребления без права продажи, промышленник – для продажи. Других отличий нет – ни по орудиям (любительское рыболовство ведется, в том числе, сетями), ни по объектам или местам лова. Значит, оба пользователя должны находиться в равных условиях, иметь равные права, поскольку Конституция запрещает дискриминацию лиц по каким-либо признакам.

А сейчас сравним их положение. Промышленник получает лицензию на право лова от государства. Он платит за это ставку сбора – порядка 3.50 за «хвост» чавычи (по итогам промысла, если поймает — доплатит до 35 рублей). Причем ему дают реальную возможность поймать рыбу – не в течение дня, а до окончания периода хода лосося. Его никто не обязывает получать услуги у каких-то конкретных фирм. Он покупает орудия лова, чинит суда и т. д., у кого хочет.

У любителя – все ровно наоборот. За правом лова под видом «услуги» он обязан идти в частную фирму, которая возьмет с него 200 рублей. А путевка ему выдается только на один световой день без гарантии, что он поймает что-либо в этот день. Следовательно, путевка – это даже не плата за вылов рыбы, а плата за возможность попытать счастье ее поймать.

- Существуют не только суточные, но и сезонные путевки.

- Это новое «изобретение», с которым я еще не сталкивался. Видимо, оно из серии мелких послаблений в ответ на наши требования. Но это не меняет ситуацию принципиально.

- А вы хотите рыбалки без ограничений?

- Нет. Я за ограничения. Например, за — обязательные нормы вылова любых видов рыб. Рыбалка без ограничений сейчас возможна только на РПУ с великодушного (за деньги) разрешения владельца. На круглом столе, который прошел в правительстве края, один «любитель» заявил: мне нужна путевка, чтобы меня никто не трогал. Это и в самом деле так: вместе с путевкой тебе продают право безобразничать на реке – ловить не только на удочку, но и сетями в запретный для всех период нереста хариуса и микижи.

Нам говорят, что владельцы РПУ обеспечивают на них порядок. Это фикция. Например, одна из компаний в конкурсной документации указала, что в штате у нее менее десяти человек. Сегодня только один из ее участков имеет протяженность 170 километров. Какими силами она будет обеспечивать там порядок, еще и при отсутствии законных полномочий?

На том же круглом столе прозвучала и такая мысль: раньше всем лицензий не хватало, зато сегодня все желающие могут получить путевку. Но за счет чего это достигнуто? Путевки, которые они называют «лицензиями» для поддержания в головах граждан мысли о якобы правильном, по старинке, порядке организации любительского рыболовства, продаются в магазинах. Тогда, наверно, было бы правильным раздать РПУ именно владельцам магазинов.

Далее. Владелец РПУ получает на свой участок порядка 2 тонн чавычи. При среднем весе рыбы и количестве экземпляров на одну путевку – это всего триста бланков. За какой срок можно реализовать такое количество? День-два. Но продажа путевок только на чавычу идет безостановочно в течение двух месяцев. Например, наш товарищ увидел в одном из офисов кубометр этих бумажек. Мы направили запрос в Северо-Восточное теруправление ФАР о количестве путевок, выданных в 2010 году. Управление ответило, что этой информацией не располагает, что сбор таких сведений к его компетенции не относится. А в чьей еще компетенции это должно быть, если не ФАР?

Если перенести нынешний порядок в любительском рыболовстве в сферу любительской охоты, то мы могли бы увидеть следующее: пользователь охотугодий, получивший на сезон возможность добыть пять медведей, продал бы всем желающим сотни и тысячи разрешений на их отстрел без всякого контроля со стороны органов власти. И, разумеется, называл бы свою деятельность оказанием услуг, развитием любительской охоты и сохранением животного мира, а стоимость таких разрешений «с потолка» оправдал бы некими организационными затратами, вплоть до содержания аквариума в кабинете руководителя и пополнения представительского бара.

- ФАР предлагает вам вступать в общественные инспекторы, чтобы вы могли контролировать происходящее на РПУ.

- Я, как человек, отработавший в рыбоохране 16 лет, не вижу смысла в том, чтобы наращивать количество инспекторов на реках для предотвращения открытого и явного браконьерства. Непосредственно на водоемах процесс принял необратимый характер. Его причины заложены вовсе не в недостатках системы охраны, а в самой политике регулирования, в отсутствии доступности водных биоресурсов, как объекта предпринимательской деятельности для жителей прибрежных территорий.

Вы когда-нибудь слышали, чтобы российский наркоконтроль гонял афганских крестьян с маковых плантаций? Есть другие методы. В Камчатском крае фактически одна дорога, один аэропорт, один морской порт, два крупных рынка. Неужели надо иметь орду инспекторов, чтобы перекрыть эти каналы транспортировки и сбыта ворованной рыбы совместно с правоохранительными органами?

И еще. Задачи рыбоохраны, когда их «клиентами» и фигурантами в протоколах являются граждане с удочкой и пенсионеры у городского моста в зимние месяцы, не могут найти понимания среди рыболовной общественности.

- Как получилось, что рыбацкая общественность представила в Госдуму именно ваш проект закона о спортивном и любительском рыболовстве?

- Произошло это неожиданно. Идея такого закона возникла, уже когда по стране прошли митинги. Редактор газеты «Рыбак рыбака» Алексей Цессарский, который в силу обстоятельств стал одним из лидеров этого движения, призвал общественность принять участие в разработке законопроекта. Я по его просьбе подготовил свой вариант для его последующего слияния с другими в конечном итоге. С юридической точки зрения он был весьма «сырым» из-за нехватки времени для работы над ним. Мне, как жителю Камчатки, было трудно учесть великое разнообразие условий любительского рыболовства всей страны. Но поскольку он оказался единственным, с ним в Госдуму и пошли. А потом мы узнали, что ФАР в обход парламента внесло в правительство свой проект, в котором мнение рыбацкой общественности вообще не учитывалось. 

- Допустим, РПУ упразднят, как вы требуете. Но разве это справедливо по отношению к тем пользователям, которые добросовестно отнеслись к делу и уже вложили в свои участки деньги: построили стоянки, гостиницы и т. п.?

- Во-первых, конкретно в РПУ, то есть в поток текущей воды, никто и ничего не вкладывал и вкладывать не будет. Полагаю, это физически невозможно.

Во-вторых, постановлением правительства о проведении конкурсов было предусмотрено, что инфраструктура создается на каждом РПУ. У нас же ее не создали за все время ни на одном из них. Сарай на берегу реки для проживания продавца путевок в это перечень не входит по определению.

В-третьих, я же не призываю отнимать у нынешних хозяев РПУ имущество. Разве без РПУ их стоянки, гостиницы и т. п. не смогут работать, потеряют свои функции? Без РПУ хозяин гостиницы не сможет селить в нее людей? Это никак между собой не связано.

Несправедливо другое: когда мне в цену разрешения на вылов рыбы включают стоимость гостиницы, услугами которой я пользоваться не хочу.

- В Москве у вас также были встречи в центральном аппарате ФАР. Удалось ли вам их убедить?

- Меня приняли зам. руководителя ФАР и начальник правового управления. Полагаю, они все отлично понимают. Но когда начинается официальный разговор, между нами возникает стена. Как мне видится, причина проста. ФАР лоббирует интересы своих учреждений (рыбводов) и небольшой группы коммерсантов, ставших владельцами РПУ на Нижней Волге и Кольском полуострове (этой мировой жемчужиной, где сохранилась дикая популяция атлантической семги, фактически владеет иностранный гражданин). Причем правила рыболовства были «заточены» именно под Кольский полуостров, где рыбалка на многих реках стала элитной, куда пускают рыбачить только клиентов владельцев РПУ. Отсюда в правилах рыболовства появилась не находящая применения на Камчатке формулировка, что в путевке (договоре об оказании услуг) согласовывается количество для вылова. У нас же путевка выдается не только клиентам владельцев РПУ, а продается всем желающим, в том числе, рыночным торговцам браконьерских уловов и даже экипажам рыболовных судов. В крае сложилась практика, когда наличие путевки позволяет якобы законно пустить уловы в оборот.

На круглом столе в Госдуме прозвучали такие цифры: госбюджет получил от спортивного и любительского рыболовства на Кольском полуострове за сезон 125 тыс. рублей, в то время как один клиент оставляет владельцу РПУ до 600 тыс. рублей.

Там же я спросил представителей Росрыболовства: какой государственный и общественный интерес в том, чтобы существовали РПУ и их частные владельцы? Ответа мы не получили. А как бы вы ответили на этот вопрос? 

- Видимо, государство, не справляясь с функцией рыбоохраны, решило переложить ее на коммерсантов. Их сделали хозяевами РПУ, чтобы заинтересовать в обеспечении сохранности ресурса.

- Во-первых, в своем ответе, полностью повторяющем заявления государственных служащих различных уровней, вы вольно или невольно отделили интерес государства от интереса общества. Это уже о чем-то говорит. Во-вторых, у нас проблемы не только в рыбоохране, но и в других сферах: армии, правоохранительных органах. Значит, все раздадим в частные руки? В Кущевском районе один парень тоже подменил собой государство. Плохо закончилось.

А в общем обескураживает, что чиновники федерального уровня публично заявляют о неспособности государства исполнять свои функции и остаются на своих постах.

Кирилл МАРЕНИН