7 апреля — День образования государственных органов рыбоохраны России. В связи с этой датой публикую два материала, которые посвящены истории рыбоохраны на Камчатке и тем, кто ее здесь создавал.

КИМ-САН

История рыбацкой Камчатки знает много известных имен: капитанов, директоров предприятий, ученых. В их честь названы корабли. О них написаны книги. Но были среди них те, кто не стал знаменитым, хотя их вклад в общее дело тоже был огромен.

Один из таких тружеников — начальник конвенционного отдела «Камчатрыбвода» Ким Иль, человек трудной и уникальной судьбы. Ему посвящен этот материал.

Под чужим флагом

Ким Иль родился 6 марта 1926 года, в одной из провинций Кореи. Его дед был врачом. Отец держал юридическую контору. Мама и брат работали учителями. Родители обеспечили ему хорошее образование. После школы Ким выучился на горного инженера. Его могло ждать на Родине вполне успешное будущее. Однако в судьбу беспощадно вмешалась история.

Корея тогда была японской колонией. У ее народа отнимали право на свою культуру и язык. Особенно тяжело пришлось в годы войны. Тогда тысячи молодых корейцев были призваны в Императорскую армию, чтобы проливать кровь под чужим флагом.

Ким и его брат не избежали этой участи. Он редко рассказывал родным и друзьям, что ему довелось пережить. Мол, весь боевой опыт свелся к двум встречам с советскими солдатами: во время первой — у него отобрали винтовку, во время второй — велосипед. Хотя, наверное, все было не так безобидно.

Когда Япония объявила капитуляцию, корейские мальчишки поснимали военную форму и разбежались по домам.

В 1945 году Корею освободили. Однако новые времена не принесли лучшей жизни. В поисках куска хлеба Ким по оргнабору приехал в СССР. Свое 20-летие он встретил на борту корабля, который вез его на Камчатку. Ким еще не знал, что эта далекая земля станет его новой Родиной.

На берегу Охотского моря

Ким Иль был направлен на Пымтинский рыбокомбинат. Жизнь снова бросила его в экстремальные условия. Чужой край, о котором он ничего не знал. Чужой язык. Землянки и нары. Ударный труд от зари до зари. Но воспитание, ум, целеустремленность сделали свое дело. Ким выучил русский, окончил школу рабочей молодежи. От простого обработчика вырос до бригадира, затем — до бухгалтера, чему помогли его хорошие знания в математике. Сделать такую карьеру было очень непросто. Тем более человеку из другой страны.

Важную роль в его жизни сыграл японский язык. В Корее во времена японского господства этот язык имел статус государственного. Для корейцев он против их воли стал вторым родным. А поскольку после 1945-го на Камчатке было много японских военнопленных, здесь требовались переводчики. Ким Иль брался и за эту работу. Вскоре японцы, попавшие сюда, стали называть его не иначе как Ким-сан (господин Ким). Иными словами, они признали за Кимом если не превосходство, то равенство с ними.

К слову, в Японии уровень интеллекта измеряется количеством иероглифов, которые известны человеку. У Кима такие знания были на уровне профессоров. А говорил он на чистом токийском диалекте.

При этом не испытывал к японцам ненависти или пренебрежения, хотя мог бы. Наоборот — увлекался культурой Японии, ее традициями.

Он всегда следовал правилу из кодекса самураев: на лице воина не должно быть эмоций, что бы ни случилось. Только близкие знали, какие чувства, переживания и тревоги порой скрывались за его внешним спокойствием.

Новая должность

В Пымте Ким женился. Его супруга Лидия Васильевна приехала на Камчатку со Смоленщины. Работала здесь кочегаром. Более непохожих по характеру людей трудно было представить. Но судьба связала их на всю жизнь.

В 1960 году Ким Иль получил должность бухгалтера-ревизора в УТРФ. Это позволило ему переехать с женой в Петропавловск. Год спустя он перешел в «Камчатстрой». А в 1965-м ему предложили работать в конвенционном отделе «Камчатрыбвода». Этот отдел контролировал рыбный промысел в открытых водах Тихого океана в рамках 4-сторонней конвенции, а с середины 1970-х – в 200-мильной зоне. Знания японского языка и бухгалтерии делали Кима идеальным кандидатом на такую работу. Учитывались и личные качества: выдержка, тщательный подход к любому делу.

25 января 1965 года в его трудовой книжке появилась новая запись: государственный инспектор-переводчик. А в 1975-м Ким Иль возглавил конвенционный отдел, руководил им более 10 лет.

За время руководства Кима отдел провел более 40 тысяч проверок иностранных судов, выявил порядка 600 случаев нарушения правил рыболовства и международных соглашений, было взыскано штрафов и ущерба более чем на 12 млн инвалютных рублей. Однако эти цифры не могут дать полной картины. На самом деле было сделано гораздо больше, но многое осталось за рамками официальной статистики.

Великолепная двадцатка

Главной задачей конвенционного отдела был контроль за иностранным рыболовным флотом. Позже он стал контролировать и советских рыбаков в зимний период. С появлением новых задач штат отдела расширялся. Но даже при максимальной штатной численности (20 человек) он мог бы показаться сегодня небольшой конторкой. Его руководитель один планировал всю работу. Всего лишь 2 человека занимались учетом всех нарушений, вскрытых инспекторами. Компьютеров не было. Рыболовные билеты (порядка тысячи в год) выписывались вручную.

Но Ким при таких скромных возможностях сумел создать структуру, которая давала максимальный эффект. При всей своей внешней мягкости он мог быть очень жестким, когда отстаивал интересы государства. При этом любые ситуации умел сдерживать в официальных рамках. Что бы ни происходило, со стороны японских экипажей никогда не было открытых конфликтов, саботажа. Японцы, как все азиаты, уважают только силу. Ким не производил впечатления физически сильного человека. Но внутреннюю силу в нем чувствовали сразу. Если японский капитан отказывался подписать протокол о нарушении, достаточно было сказать, что дело будет передано Ким-сану. Кэп тут же становился шелковым. Когда Ким лично шел на проверку, японцы строились чуть ли не во фрунт. И это было не дежурное, не показное, а искреннее уважение.

По лезвию бритвы

Формально Ким был всего лишь одним из дюжины руководителей отделов. Но по степени важности задач, которые ему приходилось решать, он не уступал начальнику «Камчатрыбвода». Иногда Ким работал за весь наш МИД. Приведу такой пример. В Беринговом море оставался треугольник за пределами 200-мильных зон СССР и США, где японцы могли продолжать промысел уже без контроля со стороны этих стран. Когда они возвращались в наши воды, Ким вежливо просил у них распечатку освоения квот с момента выхода из советской зоны. Японцы имели право отказать. Но Киму рассказывали все.

Более того, наши инспекторы научились ходить в гости к своим американским коллегам, которые тоже контролировали японцев, и получать там сведения об освоении квот. В итоге, наша статистика имела полную информацию о японском вылове лосося в Беринговом море.

Все, вплоть до Министерства рыбного хозяйства, знали, что это личная победа Кима. Но чужой успех всегда не дает кому-то покоя. У Кима хватало недоброжелателей, готовых ударить в спину. Хотя к тому моменту он, казалось, уже преодолел все барьеры, добился признания своих заслуг, ему все еще приходилось балансировать на лезвии бритвы.

Сенсей

Тогдашний коллектив конвенционного отдела можно разделить на две группы. У одних за спиной было соответствующее образование (например, восточный факультет ДВГУ), протекция различных «органов». Другие приходили по собственному желанию, порой даже не зная точно, чем здесь занимаются. Образование у них было разношерстное: мореходка, пединститут, рыбный техникум.

Ко вторым Ким относился чуть лучше. Наверное, потому что сам пришел в рыбвод без специального образования и опыта. Так сложилось, что именно из таких ребят получались лучшие инспекторы. Для них Ким был безусловным авторитетом, Ким-сенсеем (учителем).

Но и нервов они ему портили немало. Парни молодые. Могли накуролесить. А он защищал их, насколько хватало сил.

Самые тяжкие моменты наступали, когда кто-то из отдела терялся во время командировки. Могла просто подвести связь. Бывали и трагедии. Родные пропавших часто приходили к Киму домой. Он часами утешал их, хотя ему самому такие ситуации стоили здоровья.

Однажды он пришел с работы домой, успел снять пальто и упал. Это был первый удар.

Свой путь

Понятия «рабочий день» в конвенционном отделе не существовало. Пахали сутками. Инспектор мог провести на контроле промысла до 300 дней. Тем, кто возвращался из морских командировок, даже не полагалось отгулов за отработанные выходные (ведь в море нет суббот и воскресений). И это принималось как норма жизни.

Ким месяцами пропадал в командировках наравне со всеми. Мог утром пойти на работу, а в обед позвонить домой: «Я в Магадане. Вернусь нескоро».

При своих заслугах он мог бы обеспечить себе максимум комфорта. Не говоря о том, что у него была возможность таскать с японских судов полные сумки импорта. Инспекторам, которые работали на иностранном флоте, официально разрешалось привезти «сувениров» на 30 рублей, как туристам (доллар тогда стоил 64 копейки).

Но Ким жил очень небогато, вместе с женой и дочерью в 2-комнатной квартире, которую получил в 1972-м. По скромной обстановке этого дома нельзя было догадаться, что его хозяин держит в ежовых рукавицах дальневосточный рыбный промысел. Жить по-другому Ким не умел.

Эпоха других парней

Бывшие коллеги Кима, с кем я говорил, вспоминают о работе в конвенционном отделе как о лучшем времени в своей карьере. Не только потому, что они были моложе. Просто жизнь была устроена иначе. Люди верили в то, что их работа нужна стране, и делали ее честно. Она становилась смыслом жизни, главным интересом. Конечно, были в рыбводе и совсем другие парни, которые занимались совсем другими делами. Но они оказывались в меньшинстве. Между ними и остальными лежала четкая граница, если не сказать — пропасть.

Так было до 1980-х. Потом ветер подул в другую сторону. Приближалась эпоха большого воровства. Люди такого склада как Ким Иль начали чувствовать себя лишними.

Ким ушел из «Камчатрыбвода» пенсионером областного значения. Хотя мог бы еще работать. Он и работал: его знания и опыт были востребованы в других организациях. Он продолжал пропадать в командировках, пока во время одной из них ему не стало плохо. Киму тогда было уже 75. До своего 80-летия он не дожил 5 месяцев.

В «Камчатрыбводе» и тех структурах, что пришли ему на смену, работало много хороших специалистов, грамотных руководителей. Но таких как Ким больше не было и, наверное, не будет.

Кирилл МАРЕНИН